Перерождение - Страница 17

— А риск есть? — спросил Брэд.

Сайкс лишь плечами пожал.

— Риск риску рознь. Не стану лгать, риск, конечно, присутствует, но мы делаем все возможное, чтобы свести его к минимуму. В провале или трагедии никто не заинтересован. Однако напомню: речь о приговоренных к смертной казни, не самых приятных людях на свете. Только выбор у них не богат, а мы предоставляем шанс прожить сколько отведено и внести существенный вклад в развитие медицины. В конечном итоге предложение весьма неплохое. Мы тут все на стороне ангелов.

Уолгаст задумался, осознавая: другого шанса отказаться не будет. Но все услышанное так просто не осмыслить…

— Если честно, не понимаю, при чем тут военные?

Лицо Сайкса заметно напряглось, а в голосе послышалась обида.

— Не понимаете?! А вы напрягитесь, агент Уолгаст! Подключите воображение и представьте солдата, которого в Хорремабаде или под Грозным ранило взрывом самодельной бомбы, осколком шрапнели, фугасом или еще какими русскими боеприпасами с черного рынка. Поверьте, я собственными глазами видел, как это случается. Раненого срочно эвакуируют с места трагедии, нередко по дороге он умирает от кровопотери, но порой удача улыбается, и его доставляют в полевой госпиталь, где хирург-травматолог с двумя помощниками и тремя медсестрами наскоро латают несчастного, а потом его переправляют в Германию или Саудовскую Аравию. Больно, ужасно, обидно, да и на войну такой солдат вряд ли вернется. Отныне он подпорченный товар, и средства, вложенные в его подготовку, идут коту под хвост. А бывает и страшнее. Солдат возвращается домой морально сломленным, обозленным, без руки, ноги, почки и хороших воспоминаний об исполнении воинского долга. Сидит такой солдат с приятелями в кабаке и сетует: «Вот ногу потерял, до конца жизни придется ссать в баночку, а ради чего?» — Сайкс снова откинулся на спинку стула, явно желая, чтобы Брэд прочувствовал глубинный смысл его слов. — Война длится уже пятнадцать лет, агент Уолгаст, и в лучшем случае продлится еще пятнадцать. Увы, я вас не пугаю! Главной задачей военных было, есть и будет сохранить живую силу, удержать солдат на поле боя. Теперь представьте, что тот же раненный шрапнелью восстанавливается за день, возвращается в свою часть и воюет за Бога и родину. По-вашему, военные могли не заинтересоваться подобным проектом?!

— Теперь понял, — пристыженно кивнул Брэд.

— Вот и славно, потому что вам-то как раз и следует понимать. — Лицо Сайкса просветлело: лекция закончилась. — Платят за все тоже военные — и слава Богу. Мы уже потратили такую сумму, что у вас глаза из орбит вылезут. Не знаю, как вы, а я мечтаю увидеть пра-пра-пра-правнуков! Черт подери, на сотый день рождения хочу попасть в лунку с трехсот ярдов, вернуться домой и любить жену так, чтобы у нее потом неделю ноги заплетались! Да и кто этого не хочет? — Полковник испытующе взглянул на Брэда. — Мы на стороне ангелов, агент Уолгаст, и этим все сказано. Так мы договорились?

Они пожали друг другу руки, и Сайкс проводил Уолгаста до двери. В коридоре ждал Ричардс, чтобы «под конвоем» доставить гостя на стоянку.

— Последний вопрос, — вскинулся Уолгаст. — Почему проект называется «Ной»? Что это означает?

Сайкс мельком взглянул на Ричардса, и Уолгаст ощутил, как меняется соотношение сил. Наверное, формально главным считался Сайкс, но Брэд не сомневался: в определенной степени бравый полковник подчиняется Ричардсу, представлявшему здесь тех, кто на деле командовал парадом, — Научно-исследовательский институт инфекционных заболеваний Медицинской службы Вооруженных сил США, Департамент внутренней безопасности или Агентство национальной безопасности.

— Скажем так: никакого особого значения название не имеет, — ответил Сайкс. — Библию читали?

— Немного. — Уолгаст смотрел то на Сайкса, то на Ричардса. — Еще в детстве. Мама была методисткой.

— Тогда разыщите историю о Ное и его ковчеге, — во второй и последний раз улыбнулся полковник. — Посмотрите, сколько прожил Ной. Большего сказать не могу.

Тем же вечером, вернувшись в свою денверскую квартиру, Уолгаст выполнил мини-задание Сайкса. Библии у него не было (в последний раз он видел ее в день свадьбы), но информация нашлась в Интернете.

«И во все дни Ноя было девятьсот пятьдесят лет, и он умер». Тут он понял, что опустил, о чем тактично умолчал Сайкс. Разумеется, в досье об этом упоминалось: смерть дочери. Вот почему из всех федеральных агентов выбрали и предпочли именно его — из-за Евы.

Утром Брэда разбудил бодрый стрекот сотового. Ему снилась Лайла: она позвонила и сказала, что родился ребенок, ребенок не от Дэвида, а от Брэда! Целый миг Уолгаст наслаждался безоблачным счастьем, потом проснулся окончательно, сообразил, где находится — в хантсвилльском мотеле, черт его дери! — нащупал сотовый и, даже не взглянув на экран, нажал кнопку «прием». Из-за криптозащиты он сперва услышал лишь треск, но через пару секунд связь установилась.

— Все улажено, — объявил Сайкс. — Только убедите Картера подписать соглашение. Багаж сразу не пакуйте: наклевывается еще одно задание.

Брэд взглянул на часы: 6:58. В ванной закрыли кран — плеск воды стих, но тут же загудел и завыл фен. Возвращение Дойла Уолгаст помнил смутно: уличный шум из распахнутой двери, чуть слышное «извини», а потом плеск воды. Тогда на часах было два с небольшим.

Из ванной вышел Дойл с полотенцем вокруг бедер, а следом вылетело облачко пара.

— Проснулся наконец! — бодро проговорил он. Глаза молодого агента сияли, кожа раскраснелась от горячего душа. Каким образом парню удается кутить целую ночь, а наутро быть как огурчик, оставалось для Брэда загадкой.