Перерождение - Страница 267

267

Обессиленный и опустошенный, Питер заснул в кресле, уронив голову на грудь. Когда Сара растолкала его, за окном рассвело.

— Уже… началось!

Алиша дышала коротко и часто, тело напряглось, на скулах ходили желваки. Откуда-то изнутри вырвался низкий сдавленный стон. Буквально на секунду она затихла и расслабилась, потом все началось снова.

— Питер!

У изрешеченной занавески стоял Грир с ножом в руках.

— Пора…

Питер встал между Гриром и кроватью, на которой лежала Алиша.

— Нет!

— Понимаю, это нелегко, но она солдат, солдат Экспедиционного батальона. Ей пора отправиться в последний путь.

— Я имел в виду, это не ваша обязанность, а моя. — Питер протянул руку. — Дайте мне нож, майор.

Грир мешкал, буравя Питера испытывающим взглядом.

— Джексон, вы не обязаны. Вы же не солдат.

— Нет, обязан! — В голосе Питера звучал не страх, а смирение и безысходность. — Я ей слово дал. Если кто и имеет право взять на себя такую ответственность, то это я.

Нож Грир отдал с явной неохотой. Знакомая рукоять, специфический баланс. «Это же мой нож! — подумал Питер. — Его я через Юстаса передал!»

— Если позволите, я бы хотел остаться с ней наедине.

Грир коротко кивнул, секундой позже хлопнула дверь. Питер шагнул к окну и оторвал доску. Комнату наполнил серый утренний свет. Алиша застонала и отвернула голову. «Грир прав, — сказал себе Питер. — У меня пара минут, не больше!» Вспомнилось, что говорил перед смертью Манси: драконова зараза одолевает быстро, и ему хотелось чувствовать, как она из него выходит.

Питер сел на краешек кровати. Он собирался что-нибудь сказать, но нужных слов не подобрал, поэтому решил просто подумать об Алише. Он думал обо всех их делах, приключениях, разговорах, о том, что осталось невысказанным, — больше ничего не получалось.

Он мог просидеть так час, день, год, столетие, только время неумолимо поджимало. Питер оседлал Алишу и, держа нож обеими руками, прижал лезвие к основанию ее грудины. Вот сюда их учили стрелять. Жизнь раскололась пополам, на «до» и «после» того, что сейчас случится. Алиша напряглась и натянула путы. Руки Питера задрожали, глаза наполнились слезами.

— Прости, Лиш, прости! — шепнул он, зажмурился, поднял нож и огромным усилием воли опустил.

70

Малыш решил появиться на свет весной.

Несколько дней назад начались схватки. Маус хлопотала на кухне, лежала в постели или наблюдала, как Тео работает во дворе, и вдруг почувствовала: грудь и живот сжимаются, да так, что дыхание перехватывает.

— Началось? — с тревогой спросил Тео. — Ребенок, да?

Маус на секунду отвела взгляд, словно прислушиваясь к едва уловимому звуку, а потом умиротворяюще улыбнулась.

— Успокойся, Тео! Видишь, ничего страшного. Это не настоящие схватки. Вот уже прошло. Работай и не о чем не беспокойся.

На сей раз все оказалось серьезнее. Далеко за полночь Тео снился хороший, мирный сон о поле, залитом солнечным светом. Вдруг он услышал, как Маус зовет его по имени. Маус в том сне тоже была, только почему-то пряталась, словно в игру играла. То она впереди, то сзади, то сбоку. «Тео!» Конрой тявкал, скулил, уносился вперед, потом вприпрыжку возвращался, словно говоря: «Давай скорее!» «Где ты, Маус, где ты?» «Я мокрая, я вся мокрая, — ответил голос Маусами. — Тео, проснись, у меня воды отошли!»

Тео тотчас вскочил и засуетился, в темноте натягивая ботинки. Конрой тоже проснулся, завилял хвостом, а когда Тео нагнулся зажечь фонарь, лизнул его в щеку. «Уже утро? — без слов спрашивал пес. — На прогулку пора?»

— О-о-о… — стонала Маусами, втягивая воздух через рот. — О-о-о… — Она выгнулась дугой.

Маус заранее объяснила, что делать и что приготовить: простыни и полотенца, чтобы не испачкать кровать кровью, нож и леску, чтобы перерезать и перевязать пуповину, теплую воду, чтобы искупать новорожденного, и одеяло, чтобы его завернуть.

— Никуда не уходи, я сейчас!

— Чума вампирья, куда я пойду? — простонала Маус. Живот снова схватило, и Маус, взяв Тео за руку, вцепилась в нее ногтями. — Черт подери! — прохрипела она сквозь стиснутые от боли зубы. Секундой позже ее стошнило на пол.

В спальне запахло рвотой. Конрой решил, что ему сделали сюрприз, и решительно двинулся к лужице, но Тео отогнал его и помог Маус лечь.

— Что-то не так, — пролепетала она с побледневшим от страха лицом. — Такой боли быть не должно!

— Маус, что мне делать?

— Понятия не имею!

Тео кубарем скатился на первый этаж, Конрой помчался следом. Малыш, вот-вот появится малыш! Почему он не сложил все нужное для родов в одно место, собирался ведь! В доме стоял лютый холод, огонь в камине давно потух, а младенцу нужно тепло… Тео положил в камин дрова и, сев на корточки, раздул тлеющие в золе угольки. Теперь на кухню, за ведром и тряпками. Эх, хотел же вскипятить воду, а теперь времени нет!

— Тео, где ты?

Тео наполнил ведро, выбрал нож поострее и понес все в спальню. Маус сидела, прижавшись к спинке кровати. Длинные темные волосы рассыпались вокруг бледного от страха лица.

— Прости, что пол испачкала, — пролепетала она.

— Больше схваток не было?

Маус покачала головой. Конрой снова подскочил к интересующей его лужице, Тео отогнал пса и, набрав в легкие побольше воздуха, вытер пол. Абсурд какой-то, Маус вот-вот родит, а он морщится от запаха рвоты!

— О-о-о… — застонала Маус. — О-о-о…

Тео и выпрямиться не успел, как снова начались схватки. Маус резко согнула ноги, подтянув пятки к ягодицам. По щекам текли слезы.

267