Перерождение - Страница 76

Брэд рассказывал все без утайки, душу изливал. С окончанием исповеди закончился день.

— Потом появилась ты, Эми. Я тебя нашел… Получилось, будто… будто Ева ко мне вернулась. Не покидай меня, Эми! Вернись, пожалуйста, вернись! — Брэд поднял голову, открыл глаза, а вслед за ним открыла глаза и Эми.

13

Лейси бежала по лесу — согнулась в три погибели и металась от дерева к дереву. Быстрее, только бы от солдат оторваться! Студеный разреженный воздух больно царапал легкие — монахиня прижалась к старой сосне и постаралась отдышаться.

Страха Лейси не чувствовала. Прорывающиеся сквозь подлесок пули — ерунда, они ведь даже близко не подлетали! Да и как эти маленькие металлические цилиндрики могут человеку навредить? Разве крохотные пульки станут препятствием после того невероятного пути, который преодолела Лейси? Разве испугают ее после стольких невзгод и трудностей?

Лейси выглянула из-за толстого, как колонна, ствола. Сквозь подлесок она видела яркий свет караулки и слышала голоса часовых, вспарывавшие тишину безлунной ночи: «Чернокожая говорит с иностранным акцентом», — произнес в трубку первый, а второй без конца повторял: «Черт, задаст он нам перца! Как же мы упустили эту сучку? Как? Ты же даже не целился, мать твою!»

Солдаты явно боялись того, с кем говорили по телефону. Только Лейси знала: этот человек — никто и ничто, он пустое место, а солдаты — пешки, лишенные собственной воли и разума. Совсем как те, что много лет назад орудовали в поле. Лейси помнила, как час за часом они терзали ее, терзали, терзали. Они старались что-то у нее отнять: Лейси читала это в их кривых улыбках, чувствовала в зловонном, обжигающем лицо дыхании. Так и получилось: они отняли. А Лейси простила их и вернула отнятое — прежнюю, настоящую себя и многое другое.

Лейси закрыла глаза и чуть слышно зашептала: «Но Ты, Господи, щит предо мною, слава моя и Ты возносишь голову мою. Гласом моим взываю к Господу, и Он слышит меня со святой горы Своей. Ложусь я, сплю и встаю, ибо Господь защищает меня. Не убоюсь тем народа, которые со всех сторон ополчились на меня. Восстань, Господи! спаси меня, Боже мой! ибо Ты поражаешь в ланиту всех врагов моих; сокрушаешь зубы нечестивых».

Помолилась — и снова бежать. Человек, которому звонили часовые, наверняка отправит в лес солдат и устроит облаву; Лейси понимала это, но вместо страха захлебывалась от радости и пульсирующей энергии, которые наполняли ее как никогда в жизни. Энергия зарождалась в ней неделями, пока она шла… Куда? Куда она так спешила? Для Лейси это не вызывало сомнений: «Туда, где Эми».

Лейси ехала на автобусах, тряслась в кузове чьего-то грузовика с поросятами, запертыми в деревянном ящике, и двумя лабрадорами. Порой она просыпалась неизвестно где и чувствовала: сегодня нужно идти пешком. Когда была возможность, ела, и время от времени стучалась в двери и просилась переночевать. Открывали ей женщины — всегда непременно женщины, в какую бы дверь она ни стучалась, — говорили: «Конечно, заходите!» — и без лишних слов вели в комнату, где ждала разобранная постель. Однажды Лейси целый день брела по длинной горной дороге — милостивый Господь ниспослал чудесный солнечный день — и внезапно поняла: цель близка.

«Подожди! — велел голос. — Подожди заката, сестра Лейси. Путь укажет тебе путь».

Так и получилось: путь указал ей путь. За ней снова гнались: каждый шаг, каждый хруст сучка под сапогом, каждый судорожный вдох звучал громче выстрела, выдавая намерения преследователей. Шестеро солдат рассредоточились и брели по лесу, тыча автоматами во мрак, еще недавно скрывавший Лейси.

Между деревьями мелькнул просвет — дорога. Слева ярдах в двухстах ярко горели огни караулки, а справа дорога петляла среди деревьев и резко спускалась вниз. В той стороне, судя по звуку, текла река.

Зачем выбралась на эту поляну, Лейси не знала, но интуиция подсказывала: нужно подождать. Лейси упала ничком на мягкую лесную землю. Сперва солдаты отставали на пятьдесят ярдов, потом на сорок, потом на тридцать…

Послышался гул дизельного двигателя, а когда водитель переключил передачу, чтобы подняться на последний холм, гул превратился в урчание. Свет фар и урчание медленно приближались. Лейси присела на корточки в тот момент, когда фары скользнули по вершине холма. Армейский грузовик… Урчание снова переросло в гул: грузовик набирал скорость.

Сейчас?

«Сейчас», — ответил голос.

Лейси вскочила и понеслась во всю прыть, нацеливаясь на кузов. Вот задний бампер, а над ним широкий грузовой отсек, скрытый развевающимся брезентом. На миг показалось, что рывок запоздал и грузовик удаляется, но Лейси все же его настигла. Руки вцепились в бортик, босые ноги оторвались от дороги. Лейси Антуанетт Кудото сделала сальто в воздухе и с глухим стуком упала в кузов.

Ящики… Грузовик вез какие-то ящики.

Лейси пробралась к задней стенке кабины. Приближающийся к караулке грузовик в очередной раз сбавил скорость. Монахиня затаила дыхание: будь, что будет, она теперь бессильна. Зашипели пневмотормоза, и грузовик остановился.

— Покажи накладную!

Голос принадлежал первому часовому, тому, который сначала гнал Лейси от караулки, а потом требовал остановиться. Мальчишка с автоматом… Судя по тому, как звучал голос, охранник стоял на подножке. В воздухе едко запахло сигаретным дымом.

— Курить нельзя!

— Ты прям как моя мамаша!

— Прочти декларацию, дебил! Ты везешь столько оружия и боеприпасов, что от любой искры мы на Марс улетим.